Памяти Абдулманапа Нурмагомедова

Памяти Абдулманапа Нурмагомедова *** Я никогда не встречался и не разговаривал с Абдулманапом, но всегда чувствовал внутреннюю, живую связь с этим человеком. Конечно, он ничего не слышал обо мне и сообществе, но с моей стороны такая связь всегда была. Она возникает или между людьми родными или когда хотя бы один человек из двух на другом конце связи чувствует особенное значение другого. Я чувствовал значение Абдулманапа для страны, в которой живу и всегда хочу жить – как этого хотел и он сам. Глядя на Абудлманапа, у меня всегда возникало чувство: «Мне не страшно». Когда живешь в одних границах с Абдулманапом, то знаешь, что есть могучий и деятельный человек, который над нашим бардаком и иррациональностью утверждает порядок и здравый смысл. За него хотелось подержаться, и многие держались. Потому что с ним не так страшно. Теперь страшно. Не будет больше этих интервью с их мудростью, спокойствием и неумолимостью победы. Не будет этих тонких историй и притч, которые зоркий и наблюдательный Абдулманап, ходя по жизни, собирал и рассказывал людям. Тем, кто, естественно, хотел слушать. Я хотел. Помню какое-то мимолетное его интервью, когда он вернулся из Германии, где дрался Рустам Хабилов. Больше всего Абдулманапу в поездке понравилось, как умно устроены ливневки в Германии. В другом разговоре – после поездки в Голландию с тем же Хабиловым – Абдулманап с уважением рассказывал, сколько в Голландии цветов и как красиво они везде высажены. На интервью саратовскому телевидению говорил, что ругает и переучивает своих бойцов, живущих в Америке и паркующихся там – по закону, а здесь – по своим правилам. Остро чувствовал Абдулманап красоту жизни через порядок. И возвращаясь туда, где этого порядка гораздо меньше, говорил об этом людям. Но – без насмехательства, без злобы и злорадства, а по-своему – по-доброму, рассудительно, хозяйственно - а почему бы и нам так не зажить, почему плохо работаем? Любимым тренировочным словом дяди Манапа было «добавить». Он не понимал, почему и здесь нам всем не добавить. Язык Абдулманапа был, конечно, особенным. Плетенным, ярким, живым, метким. Говорил он таким сказом, ставя части предложения в неправильном порядке, по-старонародному – таким языком писал свои книги Лесков. Но мысли свои дядя Манап доносил слитно, законченно, подавал их как на ладони. Горький, вспоминая свои диалоги с Лениным, подмечал, что тот говорил «густо». Так говорил и Абдулманап. Мозг этого человека искрил, и это проявлялось во вспышках непревзойденного юмора: «Говорю Макгрегору – устроим тебе Дагестанские авиалинии», «Бросим Фергюсона, как Карелин – через грудь. И так он полетит. Он всем летал. Почему с нами не полетит?», «Фергюсон пришел на дуэль взглядов в очках. Сын говорит: «Сними очки, хочу посмотреть в твои глаза!». Тот не снимает. Вот подлый он или боится? Так и на бой выходи в очках. Но не выйдет же!». «Что у Фергюсона на языке? он не может быть интересен людям без хорошей мысли. Вот Хабиб говорит на 5 языках. Понимает и кумыкский. Есть такие познания у Фергюсона? Нет». Конечно, дядя Манап понимал, что упрекать Тони незнанием кумыкского, неправильно. Понимал, но был он человеком по-доброму лукавым, с озорным умом, и если можно было треснуть соперника сына плотной шуткой, то такой возможности не упускал. Проявлялась эта любовь и способность к юмору и в самоиронии. Например, забавная история от Абдулманапа – как он смотрел бой сына с Майклом Джонсоном из Болгарии. Отец встал и под каждый удар Джонсона наклонялся в ту сторону, в которую нужно было уходить от удара Хабибу. Хабиб уходил, и отец перед телевизором уходил в сторону вместе с ним, пока не врезался в стену комнаты. Так он и ходил из одного края комнаты в другой, пока не подошел Эсед и не сказал, что руки Джонсона замедлились, опасности больше нет. Интервью Абдулманапа Нурмагомедова - конечно, особая часть его наследия. На 95% они всегда состояли из плоских и близоруких вопросов: когда бой, как стать чемпионом, как настраиваете сына и другие их вариации в бесчисленном ряду повторений. Как-то я смотрел инстаграм-трансляцию дяди Манапа, где насчитал – из 90 вопросов великому тренеру 68 было про то, когда следующий бой Хабиба. Дядя Манап никогда не раздражался на такие вопросы, не перескакивал их, не обижал людей, никогда не показывал журналистам их уровень. Хотя мог. Он понимал, что люди хотят слышать его, и он выходил к людям, и оживлял такие вопросы, придавал им перспективу. Он как бы превращал плоскость в пространство. Перехватывал у журналистов инициативу и разговор часто превращался в его авторскую аналитическую колонку. В последнее время это, к сожалению, случалось гораздо реже. Я помню его интервью небольшому ютуб-каналу, где его опрашивала милая и, разумеется, неподготовленная девушка. При вопросе, как он воспитал из сына чемпиона, Абдулманап пошел на перехват инициативы и рассказал чудесную мини-историю, как они ставили тот самый оверхэнд Хабибу, которым он уронил Макгрегора. «Мы готовили этот удар. Говорю сыну: «Будешь бить от пятки, когда он будет заходить под твою левую. Попадешь в лоб – он присядет. Попадешь в бок – будет на третьей точке. Попадешь в челюсть – сразу наповал». Удивительно, но про этот самый нокдаун автора его задумки так никогда толком и не спросили. Несомненно, что и девушка никогда бы этого не спросила – ни про пятку, ни про левую, ни про что из этого. И никогда бы мы ничего не узнали, но Абдулманап из ничего, нарушив ход интервью, рассказал сам. Это, конечно, талант. Был он потрясающим рассказчиком и шло это у него от понимания жизни, от наблюдательности, от того, что острый ум его всегда работал, искал, собирал. И хотелось ему, конечно, об этом рассказать людям, хотя они и никогда его об этом почему-то не спрашивали. Это необъяснимо грустно, но у великого тренера за те годы, что он здесь жил и работал, у, пожалуй, самого глубоко думающего тренера в мировых ММА, ничего по-настоящему интересного практически и не спросили. А он бы, конечно, рассказал. И рассказывал сам, если был в духе, но знал и думал, конечно, больше, чем говорил, и мог рассказать больше. Но не спросили. И уже не спросят. Видел он какое-то особенное сечение жизни, был в нем особый дух искателя, и мог он поэтому в самых неуловимых мелочах увидеть сюжет, историю, которые потом – опять-таки сам, без подводящих к тому вопросов – рассказывал в форме поучительных, чудесных притч. История про то, как мама привела к нему мальчика в зал, которого все в классе били. И Абдулманап, поработав с мальчиком год, отдал его маме обратно, а та вскоре пришла снова и сказала, что на мальчика жалуется весь класс, потому что всех бьет он уже сам. И ответил дядя Манап маме, что это уже твоя часть работы начинается, воспитывай. Или небольшая притча, как на чемпионате России по боевому самбо просил Абдулманап своего ученика не нокаутировать слабого соперника, но тот просьбу не выполнил. И выходя с учеником из зала, две женщины на посту охраны сказали дяде Манапу вслед: «Какие они жестокие». Хотя не слышали то, о чем просил тренер бойца. Другой бы не заметил и не услышал этих фоновых женщин, второй бы не придал истории никакого значения, но этот красивый душой человек услышал все и связал в сюжет, потому что всегда учился и собирал по жизни то, что потом может помочь другим. Кем был и останется в памяти Абдулманап Нурмагомедов? Конечно, не «главным тренером бойцовского клуба «Eagles MMA»» - как сухо и безлико написано в его инстаграме. Учитель, Тренер, Мастер – ближе к правде, но тоже мало. Тогда кто? Как выразить то, что сделал и о чем говорил он? Абдулманап Нурмагомедов был Преобразователем. Он сделал мир лучше, упорядочил и усилил все, до чего дотянулись его хозяйственные, могучие руки и его неистощимый ум. Наивысшей полноты человеческая жизнь достигает, когда после стадии успеха и затем удержания успеха наступает покой, прижизненный покой. Трудности, лишения – действие – успех – удержание успеха – покой. Это самая редкая и часто самая короткая стадия жизни, но, конечно, и самая блаженная. Абдулманап Нурмагомедов чуть-чуть не добрался до нее, пройдя все самые трудные стадии, не пропустив ни одной. И, конечно, «дядя Манап» - так говорить неправильно. Он был Отец. Дяди – оказывают влияние. Отцы – воздвигают. Труд и дела твои, Абдулманап, огромны, и вырастет на них сила еще большая и значительная Вечная память ***